пятница, 9 мая 2014 г.

Пустой бидончик 

 Галина Ивановна Пастухова, пенсионерка семидесяти лет, шла за молоком. Синее мартовское утро было прохладным и безмятежным, почти безветренным, улицы были пустынны. И отчего бы не пройтись пешочком по спящему в воскресный день городу, и не купить дешевого деревенского молока? Его всегда к утру подвозят в старой молочной цистерне, а не успеешь к десяти – останешься без молочной каши. Два рубля с литра, конечно, немного, но всё же прибавка к пенсии, которую каждые полгода повышают, а угнаться за ценами не могут. Вот как прожить на три тысячи сто двадцать пять рублей в месяц? Тут уж не жизнь, а борьба за выживание получается. Вот и экономишь, ужимаешься, тут и два рубля помощь. От дома до цистерны метров двести, да старыми ногами это расстояние быстро не преодолеть. Но зачем спешить?


Возраст у неё почтенный, силы давно не те, да и к тому же по сторонам глядеть надо: вдруг машина какая из-за поворота вылетит. И поэтому Галина Ивановна шла, не спеша, и ноги, обутые в валенки с калошами, ставила аккуратно и основательно. Под ногами нестойко, кое-где ещё лед остался, вода сочится, идти надо осторожно, с опаской.
Переходя дорогу, пенсионерка вдруг выхватила взглядом цистерну, длиннющую к ней очередь, и засуетилась. Не заметив промоину на проезжей части, оступилась, и левым боком болезненно припечаталась к холодной и мокрой мостовой. Господи, как больно! Этого ей еще не доставало! Все, опоздала, теперь молока ей не купить.
Андрей Гончаров летел на старенькой десятке, не помня себя от счастья. К черту правила дорожного поведения, сегодня можно всё, инспектор поймет, должен понять. Что ж он, не человек, что ли ? Только что Андрею позвонили из роддома – Людмила Гончарова, его Люська, родила первенца, четыре сто весом и шестьдесят три сантиметра в длину. Да это ж богатырь! Три года Гончаровы ждали этого события, мучались, переживали, копили деньги и, наконец, дождались. Теперь у них все пойдет иначе, невзрачная и однообразная жизнь преобразится, побежит по-настоящему, весело, счастливо и сумасбродно. Как давно он ждал этой минуты! «Эх, Люська, золото ты мое!»-напевал про себя Андрей.
 Он летел на крыльях, поглядывая на соседнее сиденье, где лежали, заранее купленные, букет голландских роз для жены и медовый торт для нянечки. И вдруг на перекрестке он увидел лежавшую и пытающуюся встать пожилую женщину с бидоном в руке. Этого ему ещё не доставало! Андрей вывернул руль влево, продавил до упора тормозную педаль, десятку развернуло и бросило на встречную полосу. Слава Богу, кажется, не задел женщину. Значит, останется жива. И тут рядом увидел стремительно приближающийся джип. Виктор ехал с вечеринки, ехал медленно, почти шагом, шестьдесят километров в час. Если учесть, что обычно вытворял его японский джип, летевший по городу на скорости сто десять километров, то шестьдесят - это, действительно, почти шагом.
В голове у Виктора стучало молотом, а в животе мутило. Это ж надо так напиться! Всё, сегодня ни капли, приедет и на диван отсыпаться. А к вечеру поглядим, как дело пойдет, как организм поведёт себя. Может, и продолжим, а, может, и нет. В жизни надо быть готовым ко всему. Как всё же болит голова! И вроде водка была финская, не порченая, финны не научились еще водку подделывать…
В эту минуту загудел, разразился неистовой мелодией мобильный телефон. Виктор приложил пластмассовую коробочку к уху, и тут джип мотнуло вправо, лакированный японский автомобиль получил удар в правую заднюю дверью. Виктор дал по тормозам, и вовремя - джип остановился ровно в двух шагах от бетонного фонарного столба. Испарина покрыла лицо Виктора. Он лихорадочно выглянул в окно, увидел вмятину на задней двери и в десяти метрах стоящую боком десятку. Ну, все, влетел этот очумелый водила по полной, век не рассчитается. Пойду, объясню, как следует вести себя на дороге с уважаемыми людьми.
- Сыночек, родненький, это я, я во всем виновата! Прости меня, никудышную! – в слезах и страхе шагнула к иномарке, держась за ушибленный бок, Галина Ивановна.
– Шла, шла и не заметила промоину-то. И откуда она взялась? А, главное, молока-то мне не достанется. Вот горе-то! На чем кашу мне варить?
- Отстань, мать, какое молоко. При чем тут ты вообще? – рявкнул Виктор. Черт побрал бы эту старуху, липнет как банный лист.
- Я вот сейчас с водителем разберусь, а потом и до тебя очередь дойдет. Так, что садись и жди. - Куда садиться-то? Ты о чем, милок? – недоумевала пенсионерка, чувствуя, что назревает что-то очень нехорошее.
 - На асфальт, - засмеялся зло Виктор. - Отстань, а то и тебе достанется. Злой я сейчас, отстань.
Гончаров вышел из машины и, увидев, что он наделал, побледнел. Японский джип стоил по меньшей мере пять его годовых зарплат. А, может, и шесть. В общем, дорого, такой автомобиль ему никогда не купить. А сколько может стоить вмятина? Гончарова качнуло.
- Ну что братан, поговорим, - потирая кулаки, предложил Виктор.
- О чём? – глухо спросил Гончаров.
– К жене еду, в роддоме она, - и взглянул с надеждой на хозяина иномарки, - давай, отложим разбирательство. Бабушка жива, чего ж ещё? Остальное приложится. Я заплачу. Потом.
 - Да, да, приложится, - попыталась поддержать Гончарова пенсионерка с бидоном.
– Я ведь живая. Значит, никого не посадят.
- Что приложится? Чего ты пургу несёшь? – побагровел Виктор. - Значит, так, платишь штуку, и разбегаемся. Я тебя не знаю, и ты меня не видел.
- Что значит - штуку? – спросил Гончаров.
- Э, да ты, как я вижу, непонятливый. Придется разъяснить, - Виктор шагнул к Гончарову и сделал замах правой рукой, пытаясь достать водителя, причинившего ему имущественный ущерб.
Но то ли после вчерашнего он был не в форме, то ли Гончаров успел увернуться, в общем, Виктор промахнулся и повалился на мокрый асфальт, туда, где совсем недавно лежала, поскользнувшись на промоине, Галина Ивановна.
- Да он понятливый, очень даже понятливый. Меня вот увидел и объехал, не задел даже, - затараторила пенсионерка.
– А сколько денег-то нужно, милок? У меня вот есть пятьсот рублей. Этого хватит? Виктор поднялся, отряхиваясь и, увидев, как ему протягивают пятьсот рублей, пришел в ярость.
 - Это ж не деньги – подачка! Ты что, старуха, в своем уме? Говорю, ремонт будет стоить тысячу баксов. Долларов, то есть. Уразумела, старая? И не суй мне свои жалкие деньги. Всей жизни твоей не хватит со мной расплатиться.
- Не обижай старушку, - твёрдо встал на сторону пенсионерки Гончаров. Он не был робкого десятка, но в подобных ситуациях часто терялся, ругая себя за малодушие. И откуда взялось в нём мужество?
– Штуку, так штуку. Когда нужно отдать?
 - Вчера, - ответил Виктор и захохотал, довольный тем, что так легко развёл доверчивого лоха. Штука это нормально. И вмятину выправить можно и погулять останется. Так сказать, моральный ущерб.
- Вот тебе задаток, - Гончаров вынул бумажник и стал отсчитывать деньги, - пять тысяч. Остальные на жизнь.
- Беру всё, - Виктор наученным движением вырвал у Гончарова бумажник и сунул себе в карман.
– Твоя жизнь тебе больше не понадобится. Твоя жизнь – теперь моя. Уразумел, братан?
 - Верни бумажник, - неуверенно сказал Гончаров, чувствуя, как где-то внутри закипает и растет злость. - В нем паспорт и права.
- Права? – насмешливо спросил Виктор. – Зачем тебе права? Всё равно придётся машину продавать, иначе как ты со мной рассчитаешься. Ладно, я добрый, так уж и быть, верну. А паспорт пока побудет у меня. Для надежности. А то вдруг ты сбежишь?
 - Верни бумажник, - упрямо повторил Гончаров. – Я еду к жене, она в роддоме. Мне нужны деньги для сына, - и неожиданно для себя самого закричал. - Понимаешь, ты, козёл, у меня сын родился? Или ты уже ничего не понимаешь, кроме своей тачки? Отдавай бумажник! – и Гончаров, уже не управляя собой, бросился на Виктора.
Теперь же Виктор был готов и встретил Гончарова профессиональным ударом в поддых. Андрей охнул, сложился вдвое, но все же устоял, чем вызвал удивление Виктора.
- Молодец, братан! Уважаю, - и уважительно похлопал Гончарова по спине. – Так стоять.
 - Что ж ты, охальник, делаешь? Разве можно так с людьми обращаться! – возмутилась пенсионерка. – Чего тебе ещё, ирод, надобно? Езжай подобру-поздорову, а то я милицию вызову.
- Ну, всё, мать, достала ты меня, получай. Словно во сне, в немом кино, разворачивающемся на его глазах, Гончаров увидел, как Виктор размахнулся и, готовый нанести безжалостный удар по старому человеку, вдруг застыл, замер, словно наткнувшись на невидимую стену, и медленно повалился наземь. Гончаров недоуменно протер глаза. Что случилось, что произошло? Кто сразил этого громилу?
- Сынок, - позвала Андрея пенсионерка. – Очнись, всю жизнь проспишь. Спасаться надо, пока этот лежит. А как встанет, тут нам и конец. Бежим.
- Бабушка, - спросил Гончаров, – с тобой всё в порядке?
- А что со мной может быть, сынок? Раз ты меня не задавил, значит, сегодня мой день, - гордо ответила пенсионерка.
- А кто его? – Андрей кивнул на обездвиженного водителя джипа.
- Его-то? – переспросила Пастухова. – Так это я его бидоном. Надоел он мне. На вот, бумажник свой возьми. Он тебе ещё пригодится. И поезжай.
- А как же он?
 - Чего же ты о нём думаешь? Он о тебе думал, когда бумажник вырывал, когда в живот тебя саданул? Ох, и непонятливый же ты! Спасаться надо, а он разговоры разговаривает. В общем, я пошла, а то молоко моё раскупят. За громилу не переживай, эти своего не упустят.
И пенсионерка Пастухова с бидоном ушла, ковыляя, оставив Гончарова на дороге наедине с лежавшим Виктором. Вот тебе и пенсионерка! Правду говорят, с русскими женщинами не пропадешь, на них страна держится. Гончаров сел в машину и поехал к жене в роддом поздравлять с рождением сына. Опаздывать нельзя, такие события не повторяются. Спустя некоторое время встал и громила, сел в джип и, с трудом припоминая, что же с ним сейчас произошло, поехал домой отлеживаться после буйной вчерашней вечеринки.
Дорога опустела.

2 комментария:

  1. Замечательная история со счастливым концом. Написана легко и в красках, все как в жизни.

    ОтветитьУдалить
  2. Спасибо за комментарий. Я стараюсь писать так. чтобы моему читателю было интересно.

    ОтветитьУдалить